Портрет с натуры

 В 2003 году Elle встретился с Кузьмой, чтобы поговорить о переменах, дипломе стоматолога и зависти

Мы давно подозревали, что Кузьма – не совсем тот, за кого себя выдает. Всегда хотелось знать, что кроется за этой скромной обаятельной улыбкой. Летом он был в туре в поддержку альбома «Натура» и занимался тысячью других дел, поэтому наша встреча постоянно переносилась «на завтра». А когда «завтра» наступило, Андрей пришел на десять минут раньше запланированного времени. Он непредсказуем, как лабиринт, – никогда не угадаешь, кто за следующим поворотом: панк, романтик, мачо или философ. А может быть, просто простак Кузьма? И раз он может позволить себе роскошь быть разным, то я решила предложить ему беседу-экспромт: у музыкантов это называется ad libitum, что значит «играй как пожелаешь». Первое, о чем я попросила, это чтобы он перешел на русский язык: все равно его колоритный украинский потеряет всю свою прелесть при переводе, а неповторимый акцент и вовсе пропадет. «Хорошо, — соглашается он, – тогда буду говорить медленно и обстоятельно». Где там! Говорил он быстро, только успевай записывать.

ELLE: Ты легкую работу себе выбрал — двадцать строчек, четыре аккорда. Похоже, ты легкотрудник, Кузьма!
Андрей Кузьменко: Это точно! Последняя песня из альбома «Натура» про мою работу: «Візьми свою гітару, напиши два слова».

ELLE: Три хита — и ты — звезда...
А.К. Только тут есть маленький нюанс. Во-первых, надо, чтобы звезда светила над тобой, а во-вторых, чтобы тебе повезло. Есть люди, которые пишут гораздо лучшие песни, чем я, но работают сторожами. Понимаешь? Ты рискуешь, но если улыбнется удача - ты выиграешь.

ELLE Уже тринадцать лет ты рискуешь, но о любви запел впервые. Неужели так сложно было перестроиться?
А.К. Несложно. Только сейчас «Скрябін» играет то, что мы хотели играть все это время. Мы ведь десять лет назад подстроились под моду и сочиняли электронно-танцевальную музыку, какую делали абсолютно все. А то, что являлось нашим на самом деле, в Украине было непонятно. Это была «польская музыка». Я слушал польское радио все детство и знал эту культуру лучше, чем украинскую. Мы себя убеждали, что о любви петь нельзя, потому что нас воспримут как попсовую группу. А мы же были серьезные ребята!

ELLE А серьезности тебе придавал диплом стоматолога. Как получилось, что ты поменял медицину на музыку?
А.К. Мне было 22 года, я был студентом медицинского института. И стоматологию я ненавидел! Эту профессию выбрали мои родители. Тогда мы записывали свою музыку в подвале, и, хотя моей маме нравилась, что мы играем, она говорила, мол, я деньги этим себе не заработаю. А я был убежден, что мы «порвем» весь мир, но никому об этом не рассказывал. Так что накануне отъезда группы «Скрябін» на фестиваль «Червона Рута» 1990 года мы с мамой заключили пари: если я получаю какое-либо из призовых мест, то буду иметь право и дальше заниматься музыкой, а если нет, то выношу все музыкальные инструменты из дома и забываю об этом навсегда. Покупаю пять белых халатов и не снимаю их ни в институте, ни дома.

ELLE Вы получили тогда третье место.
А.К. Непонятно за что! Я упал в пожарный бассейн и вышел на сцену абсолютно мокрый с какой-то нелепой прической, которую мне сделали в Запорожье за 75 копеек. Парикмахер меня погладила по голове и сказала: «Не волнуйся, через две недели будет что надо». Это было самое худшее выступление в моей жизни, и, я думаю, третье место мы получили только за этот перформанс. Я вернулся домой, мама всплакнула, но пари есть пари. 

ELLE А то бы зубы лечил как миленький.
А.К. Я знал, что если стану стоматологом, то постарею и умру заживо! Стану «стареньким дідком» в белом халатике с чистыми руками. Хотя в армии четыре месяца меня учили военные доктора, и я мог стать крутым невропатологом. Я ассистировал на операциях — трепанация черепа, удаление опухолей, сам делал люмбальные пункции, на меня оставляли палату интенсивной терапии. Так что я решил из Петрозаводска перевестись во Львов. А мне сказали: «Шесть тысяч - и ты на лечебном факультете, а за пятьсот - на стоматологическом». И стоматологию я возненавидел! Ведь я учился высокой науке. 

ELLE Не стань ты музыкантом, был бы знаменит в пределах только одной поликлиники!
А.К. Да, а мне хотелось стать очень известным!

ELLE Амбиции захлестывали?
А.К. Не то слово! В 1994-м мы перебрались в Киев, а в 95-м вышел первый диск «Птахи». Появилась популярность, которая быстро и закончилась. Тогда ведь никто не знал, что ее нужно постоянно подпитывать. А через полгода я понял, что нам просто нечего есть.

ELLE Права была мама. Где же ты денег раздобыл?
А.К. У меня была машина, «Фольксваген»-«двоечка», пригнанная когда-то из Германии. Я заработал ее поездками в Польшу, где мы продавали паяльники. Вечерами подвозил людей, а в глазах — слезы. Сказывалось детство пай-мальчика и маменькиного сыночка. Но на балконе всегда стояли две канистры солярки – форс-мажорный билет домой. Знал всегда, что если нет денег – заливаю солярку, и через шесть часов я дома, где мне помогут.

Надо сказать, что столица-то приняла «скрябинцев», но вот они вели себя как эмигранты, агрессивно подчеркивая свою неординарность. Говорили на «своем» украинском языке, который, кроме них, мало кто понимал. Нажили врагов, и, чтобы сегодня общаться с этими людьми не опуская глаз, Кузьме пришлось потратить кучу времени.
Тем не менее со своей минорной, депрессивной музыкой группа стала популярной. Но Кузьме сейчас страшно вспоминать прежние альбомы: «Та музыка включала в слушателях какие-то негативные механизмы. Ее вообще нельзя было продавать в магазинах! Хорошо, что я это понял и изменился. Хоть теперь я не опасен для общества».
Меняться пришлось радикально. В течении двух последних лет Андрей расставался со своими коллегами - Ростиком и Шурой. «Нам не о чем было больше говорить, - рассказывает он. - Они не хотели идти в ногу со мной и тянули меня назад». Сейчас Ростик занят продюсированием, а Шура - за клавишами в группе «Друга ріка». Теперь у Кузьмы новая сверхзадача – сделать своими песнями людей чуточку добрее.

ELLE Ты все так же хочешь стать известным? Грезишь о «Грэмми»?
А.К. Уже нет. Раньше было желание с кем-то соревноваться, а сейчас мне достаточно того круга людей, которым нравится моя музыка. И за его рамки я не стремлюсь выпрыгнуть. Но если удастся – супер!

ELLE На концертах кажется, что ты любишь каждого слушателя. Это не игра?
А.К. Это такой кайф – говорить со всеми, как с одним человеком! И я счастлив, что нити, которые привели этих людей на мой концерт, образуют дорогую ткань, которую соткал я. И когда все так позитивно, глупо сидеть и говорить: «А знаешь, хотел бы я еще получить «Грэмми». Зачем она мне?! Мне ее даже не хочется хотеть! В 35 лет я лучше понимаю, что мне дано Богом. А всего четыре года назад у меня появилось человеческое отношение к себе и ко всем остальным. Прежде я себя отделял очень сильно - да, вот я такой!

ELLE К твоим словам прислушиваются. У тебя есть что сказать людям кроме того, что в твоих песнях?
А.К. Я не предполагаю произвести глобальные изменения в людских умах. В политику вряд ли подамся. Но я несу ответственность за свои слова. Раньше я себе даже нецензурщину позволял – мне казалось это модным. Насмотрелся на западных звезд, которые на торжественных церемониях то и дело хватали себя за интимные места. А потом понял: когда твоя популярность падает, ты начинаешь хватать себя за эти места просто потому, что не пишешь достойных песен! И этим обращаешь на себя внимание совершенно не тех людей, которые обычно ходят к тебе на концерты. Поклонников можно привлечь только музыкой, которую ты исполняешь, и ничем другим. 

ELLE Я знаю точно — девушек ты привлекаешь на концерты своим обаянием.
А.К. (Улыбается.) Знаешь, а я все-таки не совсем музыкант. Я не играю на сцене на инструменте, не пишу стихов. Я рифмую слова так, чтобы их легче было запоминать. Просто под музыку мне легче произнести то, что я не могу озвучить в реальной жизни. Есть фраза в моей песне: «Давай з тобою займатися любов’ю». Я всегда хотел быть таким парнем, который мог бы сказать это девушке. Но благодаря своему пуританскому воспитанию я не могу. Поэтому говорю в моих песнях! Это как секс, который никогда не надоедает! К тому же со сцены я говорю эту фразу всем, но никому конкретно.

ELLE Какой ты хитрец. Но с поклонниками ты не заносчив.
А.К. Ну, у меня же не две головы! Почему я должен себя вести как-то по- особенному? Ведь мы же не знаем, когда идем по улице мимо незнакомых людей, на что они способны. А понять свое место в жизни – самое большое счастье. Тогда ты начинаешь претендовать на те вещи, которые уготованы именно тебе. И в этом случае ни поражений, ни депрессий не бывает. Было бы здорово, если бы предмет «Свое место в жизни» преподавали в школе. Может, и я смог бы его преподавать. 

ELLE И получилось бы?
А.К. С детьми разговаривать проще. Вот мне, старому сундуку, сложно растолковать что-либо, потому что после 13 лет я уже никого не слушал. Я сужу по своей дочери, Басе. Ей скоро шесть. Я никогда не ухожу от ответа на ее вопросы и объясняю все так, как понимаю сам. Мы ее отдали в гуманитарный лицей. Пусть будет как у меня в детстве – ни минуты свободного времени!

ELLE У тебя и сейчас его нет. А если появляется, ты, наверное, маешься от скуки?
А.К. Точно! Более того, я понимаю, что что-то не так. Когда сажусь в своем доме у камина, включаю спутниковый музыкальный канал, наливаю мартини и окидываю взглядом свое хозяйство, мне становится скучно... и страшно! Понимаю, что это не для меня. Начинают лезть в голову мысли, которые меня старят.

ELLE Как же ты отдыхаешь?
А.К. Когда моей дочери нужно попасть на море, тогда мы вместе и отдыхаем. Я живу сейчас для нее. От жизни я взял практически все. Конечно, если она мне даст что-то еще, - спасибо большое! Но необдуманно рисковать жизнью я перестал. С появлением дочери появилась и ответственность: если этот человечек останется без меня, ей будет хуже. Мне вчера предложили прыгнуть с парашютом. Говорят, мы вас пристегнем к инструктору. А я им отвечаю: «Пристегните к нему лучше мой фотоальбом, пускай он попорхает вместо меня». Еще на машине могу
проехать куда-то в горы, но туда, где я уверен. Ведь страх – самый хороший способ самодисциплины!

ELLE Испробовал на себе?
А.К. В моей жизни были всякие катаклизмы: я предавал, изменял и врал. Все это тянуло за собой шлейф неприятностей. Если меня прощают – я возвращаюсь в отряд хороших солдат, если нет - откатываюсь в «аппендикс» для плохих. Тогда и включилась внутренняя самодисциплина.

ELLE Почему ты никогда не рассказываешь о своей семье?
А.К. Я не имею права подставлять близких мне людей. Достаточно того, что я себя обрек на повышенное внимание окружающих. Когда-то одна львовская газета разнесла один из неприятных моментов нашей супружеской жизни. Это была очень глубокая травма, долго звонили друзья и сочувствующие. Хотя на деле все было совсем не так. У нас даже не на кого в суд подать за такое, но я бы и не подал.

ELLE Почему?

А.К. Агрессия нужна, только когда вскапываешь огород или рубишь дрова. Или на охоте. Вот я на нее не хожу, потому что не понимаю ее. Но дома у меня есть хорошее итальянское ружье. 

ELLE Тогда зачем оно?
А.К. Я из него стреляю, не выходя из собственного двора. Причем исключительно по пластиковым бутылкам. И это - не проявление злости. Я вообще редко злюсь. В отличном настроении могу пострелять.

ELLE Расскажи о своем доме.
А. К. Мне не хватало на Виноградаре кусочка Европы, и я его сделал себе сам. Это частный дом. В прудике во дворе живут рыбки, потому что Бася сказала, что любит животных, но только не тех, которые лают и мяукают. А я всегда старался создавать гармонию вокруг себя. Даже в моей машине: любимая музыка, чистота... А снаружи — грязь. Мне нравятся грязные машины. Значит, она ездит и видит что-то, чего не видят те машины, которые стоят чистыми.

ELLE Ты состоятельный человек?
А.К. Есть много людей гораздо богаче меня. Главное, что во мне нет неуемных желаний: есть «Фольксваген», а хочется «Мерседес» или «Роллс-ройс»! У меня - «Фольксваген». Боже, как я рад, что у меня именно он! У моей жены «Матис», а у дочери - велосипед! 

ELLE А гости к тебе ходят?
А.К. Лучше перефразировать: а бывает ли такое, что у тебя нет дома гостей? Я всегда приглашаю тех, кого хотел бы видеть, но они зачастую и сами приходят. Без спроса.

ELLE И чем ты их кормишь?
А.К. Я так вкусно готовлю жареную картошку! Сыплю в нее все приправы, какие есть в доме. Она получается не острая, а пикантная и ароматная. И все время стою над сковородкой, перемешивая, поэтому картошка не пригорает. Что еще? А! Я просто уникально готовлю на автомате эспрессо!

ELLE Ты — гений кнопок?
А.К. Именно! Я гениально нажимаю кнопку, и получается чудный кофе! Просто стою возле аппарата, и кофе никогда не убегает.

ELLE Ты кому-нибудь завидуешь?
А.К. Последний раз завидовал Илье Лагутенко несколько лет назад. Он сделал все так, как я когда-то хотел, но не рискнул. Я ему недавно в этом признался. Понимаешь, у нас у всех по-разному устроены мозги! Это я так авторитетно говорю, потому что видел голову в разрезе, на операции. Когда это понимаешь - лишаешься зависти.

ELLE Скажите, доктор, а любовь все-таки где рождается, в голове или в сердце?
А.К. (Смеется.) Сердце вообще-то может только перекачивать кровь!

ELLE Опять анатомия...
А.К. Ну я же врач! Человек любит натурой. Натура - это субстанция внутри нас, но я не знаю, где она находится. Она управляет твоими действиями независимо от головы и сердца. С детства ты питаешь ее через ощущения, и она растет вместе с тобой. Например, кто- то на улице бросается к тебе и говорит, что любит тебя. Мозг говорит: «От него нужно поскорее избавиться», а натура подсказывает: это именно тот, кого ты искал всю жизнь!

ELLE С таким романтичным отношением к жизни и любви действительно легко быть музыкантом!
А.К. Тут мы возвращаемся к тому, с чего ты начала, когда спросила, как же я себе такую легкую профессию выбрал. Она легкая для меня потому, что я отношусь к ней с легкостью!